Ёмико словно бы напротив, ухватила некий канал предсказания будущего, хотя бы в гармонирующих мелочах - ибо на покинувшей дорогое транспортное средство певице ослепительно-белое платье...точнее, некоторое (небольшое) количество шелковой, мягкой материи, которая отчаянно стремится оправдать возложенное на нее нынче высокое доверие называться платьем.
А не, скажем, несколькими весьма умело расположенными на роскошном теле певицы расшитыми кружевами лоскутами ткани, что безупречно прикрывая все, что следует прикрыть, все равно оставляют весьма широкий просто для возможности приложиться взглядом и фантазией ко всем этим гладким и упругим выпуклостям и линиям.
Украшений на женщине самый минимум - для того, чтобы не отвлекать внимание от того, какой эффект создает белое платье на снежной коже, в контрасте с пламенем волос, что вольно ниспадают на открытую спину. Так что тонкое запястье левой руки обвивают три широких браслета, создавая плетение линий золота и светлой кости. Кровь на снегу - рискованное сочетание, но похоже, Ёмико не сомневается в том, что ей этот риск будет к лицу. И к телу.
- В логовах обычно водятся чудовища - следует ли мне опомниться, и попытаться сбежать, пока не стало поздно? - Промурлыкала женщина с оттенком поддразнивающего веселья, когда ладонь тронули теплые губы директора ДримВорлда. В противовес своим словам, она изящно берет его под руку, проходя внутрь дома - быстрые взгляды по сторонам, из-под невероятно длинных ресниц, отнюдь не лишены здравого любопытства. Все-таки, в гостях у него Ёмико в первый раз...и ей есть с чем сравнить.

- Впечатляюще. - Призналась его спутница, одаряя весьма выразительным взглядом водяных дельфинов, мимо которых проходит пара. - Хотя...не скажу, чтобы я всерьез ожидала увидеть у тебя здесь обшарпанные стены и суровый минимум жестяной мебели. Положение обязывает, разве не так? - Не без извечного женского лукавства уточняет у него Ёмико, проходя по просторным коридорам туда, куда пожелал ныне привести ее улыбчивый спутник.
И, нет - даже зная, что проведет большую часть времени в доме, огневолосая певица не изменила привычным ее образу высоким каблукам, и ныне ступающие по пушистым коврам дома Симкина стройные ножки обуты в нечто похожее на подошву, высокий каблук, и хитрую вязь тонких белых нитей, выгодной подчеркивающих изящные щиколотки и стройные икры. Отражаясь в блестящих поверхностях, Ёмико выглядит не только достойным украшением дома, но и быть может - самым заманчивым из них к прикосновению.
- Ах, значит ты привык потреблять по вечерам леди под особым соусом? - Улыбка у нее насмешливая, словно искра из пламени костра, и ослепительная, словно резанувшее лезвие ножа. - Так вот куда с столь удивлявшей меня периодичностью пропадают наши лучшие модели...Ты, верно, портфолио топ-сто смотришь на манер меню перед заказом ужина? Интересно, а невинные девы тебе не по вкусу? Иначе стало бы явно, отчего ты так строен - будучи гурманом в эту степь, наверняка пришлось бы соблюдать строгую диету!

- Глядя на тот дворец, который ты для меня построил на этот вечер - думаю, что готова подарить тебе еще несколько фамильярных привилегий поверх этой...мой лорд. - Отразившая его лукавую улыбку. будто прекрасным зеркалом, Ёмико делает небольшую паузу, прежде чем почти выдохнуть обращение. И то, как именно она это делает - стоит всех взглядов и прикосновений на свете.
Медленно, на выдохе, проведя по кромке вызывающе-красных ныне губ кончиком влажного языка, словно слова эти обладали настолько изысканным вкусом, что его требовалось распробовать подольше, понежнее...Оттенок чувственной принадлежности на слове "мой", легкий, раскатистый в протяженности звук "р" в обозначении сюзерена, и одновременно  все это - сладким, будоражащим воображение равенством и двойственным оттенком смысла в сочетании женского и мужского баланса...Ёмико сказала - словно томно, чувственно выдохнула ему в губы, прижавшись всем телом...
...хоть и стояла все это время рядом, все так же касаясь его локтя своей ладонью. Легко отступает, подарив долгий, проникновенный взгляд в глаза хозяина дома, и проходится мимо столика с яствами, подхватив походу с него один из бокалов в вином. Движением плавным, но безошибочным - перелив багрянца внутри хрустального бокала окрасил ее руку в цвет заката и крови. Спина у Ёмико - изумительно красива, нежные лопатки, точеный изгиб позвоночника, дерзко бросающий вызов приличиям низкий вырез.
- А что может достичь та счастливица, которой удастся провести с тобой ночь...ужин, и выжить? - Не оборачиваясь, и устремив взор на огни Сайберии, озорно бросает мужчине певица.

- Поддерживаю тост...и выдвигаю встречный - за те сказки, которые достойны воплощения в жизнь! - Улыбается обернувшаяся от роскошного, переливающегося огнями городского вида женщина, и легонько дотрагивается до края бокала мужчины своим.
Мелодичный звон, который способны издать лишь лучшие тонкостенные сосуды из драгоценного хрусталя, заполняет романтическую комнату на несколько мгновений, отдаваясь серебряным эхом в ушах, сладкими мурашками по коже...Хотя их, скорее, вызывает вкрадчиво наполняющая помещение атмосфера взаимных прикосновений взглядов, озорства улыбок, жестов, несущих в себе больше смысла чем иные многочасовые речи, пауз, не менее красноречивых...Того, как красиво "целуют" край бокала ее сочные губы, когда сама Ёмико пробует вино, не отрывая взора от стоящего напротив мужчины - и карие глаза блестят шально и игриво, так откровенно, словно за тот миг, что любовалась женщина на город, в нее успел войти сполна его мятежный, всепозволяющий дух.
- Как сладко дразнишь...- Бокал отстранен от соблазна губ, и огневолосая дива смеется - негромким, звенящим от искренности прозвучавших слов переливом. Много ль она выпила вина? Полбокала - но на глазах трогает светлую кожу на ее высоких скулах розовые тени румянца, чуть приоткрытые губы упускают прерывистый вздох - словно в комнате вдруг стало жарче градусов на десять..или пятнадцать. Ёмико как-то иначе окидывает фигуру мужчины взглядом - неуловимо проявились в нем какие-то неведомые ранее оттенки...

Ёмико усмехается - и вновь, как-то совершенно по-особенному. Там, где раньше лишь угадывалась в прекрасных чертах хищность, больше подчеркнутая эпатажностью образа, сейчас она проступает отчетливее, словно кто-то небрежным движением медленно, но неуклонно стягивает полупрозрачное покрывало с доселе сокрытого от взгляда узора.
И женщина смотрит на него с прищуром, так смотрит - как может быть, на этого конкретного мужчину никто ранее не смел смотреть. Властно, собственнически, с нескрываемой жадностью бесцеремонного хищника, который вдруг открыл глаза, и обнаружил у себя фактически перед носом настолько соблазнительную добычу...жертву?...Так, словно она позабыла напрочь, отбросила, словно ничего не стоящую безделицу знание о том - кто она, и кто он, смахнула с доски жизни давно расставленные фигурки и сейчас лишь слегка приподнявшиеся в жесткой, умопомрачительно красивой усмешке губы показывают, насколько она...искренна? О, да, Ёмико выглядит просто-таки пугающе откровенной в демонстрируемых эмоциях.
- С-соблазнительно...- Промурлыкала она, почти не разжимая губ, опустила ресницы - показалось или нет, что в глубине насыщенного карего оттенка промелькнули багровые искры? Резковатый, прерывистый вздох - откинутая назад голова, обнажающая высокую шею, нежный подбородок, водопадом кровавым хлынувшая по открытым плечам и спине, когда Ёмико словно бы ловит губами теплый воздух, пытаясь...что? Успокоиться? Сделать паузу? Сосредоточиться?...
...Улыбка на алых губах - отчетливее, жестче, нескрываемо-страстнее. Быстро двигающиеся под сомкнутыми веками зрачки. Резкий выдох. Вино переливается из резко задрожавшего в ее ладони бокала, и через секунду он падает на пол, с приглушенным стуком, расплескивая драгоценную темную жидкость по светлому ковру.
- Аппетитно. - Вдох, сквозь зубы, и певица ловит его протянутую руку ладонью, не глядя, но совершенно безошибочно, цепко сжав за запястье и притягивая Сима к себе. Рывком - и воистину, кто бы мог заподозрить такую силу в этом соблазнительном женском теле? На коже словно сомкнулись стальные тиски. В распахнувшихся глазах - темными омутами, без зрачка, смотрит на него смеющаяся темнота, вспыхивают и гаснут внутри багровые искры...

По красивому лицу Ёмико после его окрика проходит резкая, откровенно неестественная судорога. От наблюдения за тем, как в одном теле слетаются в жестокой, безжалостной схватке человеческое и нечто сверх этого - наверное, захватывающе, если делать это из комфортабельного кресла, перед раскинувшимся голоэкраном, на котором очередной высокопиксельный монстр неторопливо приходует очередную пышногрудую, и отчаянно верещащую героиню...Но не совсем тогда, когда это происходит в реальности, настолько в непосредственной близи, что можно рассмотреть каждую изменяющуюся деталь в этой женщине...в этом создании, что впивается  в запястье Сима мертвой хваткой - не прижимая пока к себе теснее, но и не делая ни малейшего движения для того, чтобы ослабить захват, отпустить...
Огневолосая женщина сжимает руку сильнее - так, что на миг может показаться, что еще чуть-чуть, и она попросту сломает ему кость, словно сухую, хрупкую ветвь дерева - видно как ходят на точеных скулах желваки, и в какой момент Ёмико закрыла глаза, скрыв от взора Симкина ту любопытную бездну, что алчно, кровожадно всматривалась в него еще мгновение назад - точно определить будет очень сложно.
- Арргх...- Трепещут точеные крылья аристократичного носа, вдыхая, вбирая в себя запах стоящего так близко человека, и новая мучительная судорога проходит по лицу Ёмико, отголосом внутренней борьбы. Низкое, болезненное, вибрирующее рычание срывается с темно-красных губ, и в следующий певица в буквальном смысле отшвыривает мужчину от себя - с такой легкостью, словно он не обладатель пусть строгого, но весьма тренированного тела, а тряпичная куколка, что невовремя попалась под руку раскапризничавшемуся ребенку. Закрыв лицо руками, она прогибается назад, и видно, как стремительно расползаются по светлой коже серые оттенки - сперва точками, потом кляксами, и следом - соединяясь концами, обретают ровный серый цвет; как разбегается под ним пугающим узором сеточка темных вен, проступая значительно ярче; как словно бы из-под кончиков плотно прижатых к лицу пальцев, тяжелеют надбровные дуги, выходя наружу кончиками рогов...
...Ёмико падает на колени со  стоном, почти вжимает лицо в пол - словно кошка, что разминает спину до каждого позвонка отдельно, в пределах, недоступных человеческой пластике, и с влажным хрустом заживо раскрывающейся плоти наружу, под взгляд мужчины, из скорчившегося на ковре тела прорываются крылья - гладкие, кожанные, блестящие серой матовостью словно лучшая полированная сталь, трепещущие от первых соприкосновений с теплым воздухом внутри помещения...

...Крылья с легким шорохом распахнулись во всю ширь - благо, помещение было достаточно просторным, чтобы позволить себе это инстинктивное движение. И мягко подобрались вновь, оставшись лишь в той самой необходимой позиции, что обеспечивала телу максимальное ускорение в движении. Продравшая во время финальной метаморфозы длинными когтями ворс ковра до, кажется, каменного основания, словно острый нож - теплое масло, стоящая на четвереньках эйм замерла на миг, словно пытаясь осознать, что только что произошло. Волна темно-багровых, цвета густеющей крови волос все еще укрывает склоненное вниз лицо, позволяя видеть лишь высокий серый лоб, покрытый мелкими бисеринками пота.  По телу проходится легкая волна дрожи - но не той, предыдущей, болезненно-мучительной, а скорее - как встряхивается только что проснувшийся дикий зверь, с хищным наслаждением ощущая свое сильное, быстрое, такое подходящее для охоты тело.
Каким-то чудом платье на Ёмико все еще осталось - теперь это выглядит не снежной вязью кружев, укрывающей тело красавицы, а хрупкостью белого покрывала савана, что по прихоти художника-фантаста был пририсован горгулье, в дерзком воплощении женского образа. Она медленно встает на одно колено, жадно втягивает в себя воздух, отчетливо "пробуя его на вкус" - и нет сомнений, что запах крови со стороны замершего человека привлекает это существо  в первую очередь. Плавный поворот головы в сторону мужчины, волной багрянец волос по плечам, острые, резкие черты лица - что сейчас в равной мере прекрасны и пугающие, и одновременно с полыхнувшим взглядом, вскинутая верхняя губа обнажает отчетливо заострившиеся клыки в страстной, голодной, нечеловеческой ухмылке.
- Ар-р-ргхш-ш-ш! - Тот звук, что она издала прежде, чем кинуться на Сима - был похож и на рык, и на шипение одновременно. Ни одно живое существо не смогло бы повторить его - но находящийся в безумстве эйм мог и не такое! Бросилась...нет - словно бросила себя всю, как развернувшуюся пружину, в его сторону, свистнули в воздухе когти бритвенной остроты, хлопнули крылья - вся красота броска теряется в его скорости, ибо то, что ранее было Ёмико, в броске обратилось в размытый для взгляда силуэт.

Когти взрезали воздух там, где казалось бы, еще какую-то долю секунды было живое, теплое, такое заманчивое тело человека. Показалось или нет, что жертва двигалась быстрее, чем следовало бы? Впрочем - лишний раз на тему высоких материй эйм не задумывалась, ибо сейчас большую часть раздельных мыслей занимали заходящиеся в сумасшедшей какофонии инстинкты, подхлестнутые взвившимися на недосягаемый ранее максимум эмоциями. Кровь выла и бурлила в венах, заставляя изнывать от желания и жажды - плотного тела, горячей крови, свежего, теплого мяса, криков чужой боли под клыками и когтями.
Существо не задерживается и на мгновение - гибко, по-змеиному вывернувшись в воздухе, когда первая атака проходит мимо.
Хлопнуло крыло, позволяя развернуться вновь лицом к лицу с жертвой, глянула на Сима багровыми глазами маска прекрасной лепки, с бешеным оскалом лютого зверя. Глянула, полыхнула яркими искрами внутри взгляда, и вновь кинулась на него, словно за сотню лет изголодавшийся до умопомрачения нетопырь на мягкотелого зверька - хищно скрюченные пальцы с длинными черными когтями как нельзя более ярко подходили под этот образ.

От рева-вопля вздрогнули казалось бы такие надежные стекла, метнулась вбок тонкая трещинка по одному из краев. Эйма встряхивает, выкручивает, сжимает мышцы - статический разряд заставляет волосы вспыхнуть алым переливом, словно они и впрямь загорелись от удара, жестко, страшно, выгибается сильное тело, проступают гладкие мышцы...
Было вонзившиеся когти в податливую плоть скребут по ней, когда она сжимает пальцы сильнее, но после - бессильно соскальзывают, не в силах вцепиться, войти глубже...
Упругая грудь вздрагивает под его ладонями, и замершее, словно гротескная маска, лицо эйма внезапно расслабляется - с отсутствием зрачков, не видно, закатились они или нет, но с последним разрядом тело женщины падает перед Симом на подломившиеся колени, двумя жемчужно-серыми блеклыми полотнищами обвисают крылья. Еще несколько секунд огневолосое чудовище стоит так, пошатываясь, роняя с вытянутых вдоль тела рук, с кончиков когтистых пальцев тягучие капли человеческой крови на светлый ковер...
...потом падает на бок, неловко подвернув одну руку, и замирает так, с укрывшей лицо багровой волной волос.